Всего несколько недель остается до Дня города, которому в этом году 248 годков исполняется. И очень радует, что Ставрополь наш хорошеет и молодеет с каждым днем и при этом бережно хранит свою историю.
Конечно, прокатились по нему молохом сороковые-роковые военные-пороховые, а через полвека – и лихие девяностые, в которые тоже много чего ценного было разорено. Но многое, к счастью, удалось сохранить и возродить. И слава Богу. Ведь каждый дом, каждое предприятие – это наша История. История, сотканная из тысяч людских судеб.
Флагман мукомольной промышленности
Вот, например, работает до сих пор мукомольный завод, который ставропольские старожилы по старинке называют «Мельзавод № 5» – предприятие, которое ведет свою историю с 1908 года (во всяком случае, эта цифра выбита на фасаде здания, которое во времена его возведения воспринималось жителями губернского Ставрополя не иначе как гигантом)...
И это не было заблуждением. Когда торговый дом «К.Анпетков и А.Ушаков» построил на приобретенном участке близ завокзальной площади паровую вальцевую мельницу, суточный помол составлял 7500 пудов зерна. И кроме разных сортов муки здесь изготавливались и крупы.
Мельницы в главном городе хлебородной губернии в последние мирные годы перед Первой мировой росли как грибы после дождя. А эта самая площадь долгое время была центром хлебной торговли... Так что место было выбрано очень удачно. И строилось на века. Несмотря на все потрясения бурного 20-го века, смены вех и формаций, эта самая мельница, ставшая впоследствии мельзаводом, многие десятилетия считалась одним из флагманов мукомольной промышленности страны...
Конечно, в разные годы работали на этом предприятии и работают сейчас замечательные люди – профессионалы своего дела, о которых можно было бы рассказать в газете. Но сегодня главным героем повествования будет один человек – Андрей Иванович Шаталов, директор мельзавода № 5, на время руководства которого выпали самые тяжелые для страны военные годы.
С детства хлебнули лиха
Он при жизни героем газетных публикаций был редко. Очерков о нем точно не выходило. Хотя и трудовой, и боевой путь у директора мельзавода и делегата многих партийных съездов мог стать хорошим примером для молодежи. Но Андрей Иванович о себе говорить не любил. Скромным был человеком. О войне так и вовсе даже родным почти ничего не рассказывал. Воспоминаниями о нем поделились с «Вечеркой» его дочери – Людмила Андреевна и Лидия Андреевна. Вот с их слов и пишу этот материал.
Семья директора мельзавода жила очень скромно. Родители не привыкли шиковать. Оба с детства лиха хлебнули. У обоих отцы рано этот мир покинули, после чего матери в одиночку детей поднимали, а дети с малолетства тяжелый труд познали. Не знаю, какими ветрами занесла судьба из Кронштадта на степное Ставрополье семью Клавдии, в которой все мужчины служили во флоте. А Андрей был местный, ставропольский. Его мама, рано оставшаяся вдовой, работала при женском монастыре, выполняла там всю тяжелую работу – готовила, стирала, копала. Но пацанов поднимала, не жаловалась. Да и никто в те годы не жаловался, Гражданскую пережили, разруху, голод и холод – закаленные были. Андрей тоже рано стал матери помогать – на «Красный металлист» устроился работать, в заводской футбольной команде капитаном был, в комсомольской ячейке активистом.
По комсомольской линии его на учебу и направили в Одессу. Там парень и по политической, и по производственной линии обучение прошел. Стал специалистом мукомольной промышленности. А когда Андрей Шаталов вернулся в родной город, его сразу назначили директором мельзавода. Было это перед войной – ему еще и тридцати не исполнилось.
Семью спасли освободители города
Про житье-бытье в предвоенные годы дочери мало что могут рассказать – Люда маленькая была, а Лиды тогда еще и в проекте не было. А вот день, когда немцы входили в Ворошиловск (Ставрополь), сохранился в детской фотографической памяти Люды. Она помнит, как они с мамой сидели на чемоданах и тюках, собирались эвакуироваться – отец был на заводе, точнее – в окрестностях, оборудование цехов демонтировалось, закапывалось в землю. За семьями работников заводоуправления должны были прийти машины. Но немцы вошли в город раньше. Людмила Андреевна помнит, как они, ребятишки с улицы Подгорной, сидели, прижавшись друг к другу, на большом выступе – там, где сейчас стоит памятник Буденовцу, и смотрели, как черными гремящими и ревущими колоннами снизу к центру города ползет по улицам вражеская техника.
Уже потом, много лет спустя, мама рассказывала дочерям, что получила известие от отца: мол, жив и воюет в партизанах. Но где базируется отряд и какие задачи выполняет, женщина не знала. Только после освобождения города Клавдия Ивановна получила весточку от мужа – и опять-таки из Одессы. Андрей Иванович называл жену Лялечкой. Так и в том письме к ней обращался. Сообщил, что еле выкарабкался после тифа и что теперь-то они скоро увидятся.
А Клавдия носила под сердцем ребенка – младшенькую Лидочку. Девочка родилась уже после освобождения города. И всю жизнь семья Шаталовых благодарила освободителей – за то, что успели, за то, что, вымотанные боями и маршами с полной выкладкой, они, не становясь на отдых, штурмовали Ставрополь и выбили немцев из города. И это спасло Клавдию Ивановну и ее дочек – шестилетнюю Люду и еще не родившуюся Лиду.
_____________________
– Отец научил меня главному в жизни, – говорит Лидия Андреевна, – любить свою землю, ценить и уважать людей, радоваться жизни, каждому ее дню. Я до сих пор так живу.
_____________________
Накануне вечером к ним в дом постучал мужик в форме полицая. Он был из местных и, как потом выяснилось, из подпольщиков, который в полицаи пошел по заданию партийного руководства. И он настоятельно советовал Клавдии уйти из дома, схорониться с дочкой у знакомых. Пояснил, немцы собираются устроить настоящую чистку – с утра по улицам поедут «душегубки» (газовые камеры на колесах).
– Я видел вас в списках, собирайте дочь, бегите отсюда, – настаивал мужчина.
Клавдия тяжело опустилась на стул:
– Куда я побегу с таким животом, – тихо сказала она. – Пусть будет, что будет...
...А через несколько часов в Ставрополь вошли наши...
Целительная сила
Они пережили оккупацию. Но теперь надо было не умереть от голода. И Клавдия трудилась не покладая рук. Ее старая добрая машинка «Зингер» стрекотала с утра до вечера. Бралась за любую работу – и сшить могла все что угодно: от легкого платья до тяжелого зимнего пальто. Много перешивала, перелицовывала старую одежду, ездила в соседние села, меняла вещи на картошку, свеклу... Мука была на вес золота. Так что пшеничного хлебушка они тогда не видели.
К слову сказать, муки в семье директора мельзавода никогда не было в избытке... Но об этом немного позже.
Андрей Иванович вернулся домой в декабре 1943-го перед самым Новым годом. Клавдия его не сразу узнала. Ее 34-летний муж был похож на старика. Худой, бородатый, сгорбленный. Тиф людей не красит.
А ведь он и правда чудом выжил. Спасибо боевым товарищам, которые вовремя его проведать пришли и, узнав, что, мол, больной умер и санитары его сейчас выносить из палаты будут, не ушли сразу, а решили попрощаться с другом. А взяв за руку, слабенький пульс почувствовали. В общем, не судьба была Андрею Ивановичу в тот день помереть.
Но он был слаб. Ноги практически не держали. Да и лекарства мало помогали. Андрей вернулся домой, рядом были его любимые Лялечка и дочки. Но он угасал на глазах. А спасло его грудное молоко. Соседка посоветовала Клавдии: мол, ты ж ребенка грудью кормишь, вот сцеживай чуток, в шприц набирай и мужу уколы делай...
Неизвестно, что помогло, чудодейственные свойства грудного молока, эффект плацебо или несгибаемая воля и жажда жизни. Но после этих молочных уколов Андрей Иванович медленно, но верно пошел на поправку.
Муку и манку покупали на рынке
Страна поднималась из руин, заново отстраивались дома, работали предприятия. Но еще долго было до окончательного восстановления. Жили скромно, разносолами себя не баловали. Да что там – даже муки и манки, которые выпускал мельзавод № 5, где Андрей Иванович снова был директором, грамули лишней в семье не водилось. Клавдия Ивановна их на рынке покупала – сканчиками тогда торговки их меряли.
Лидия Андреевна вспоминает, как мать сетовала: мол, купила стаканчик манки, выхожу с рынка и слышу, как торговка говорит своей товарке: «Ты знаешь, кто у меня сейчас манку покупал?! Это ж Андрея Ивановича жена!»
А сам Андрей Иванович в ответ на такие рассказы жены лишь ласково улыбался и объяснял тихим голосом:
– Лялечка, я хочу спокойно спать...
Иногда семью директора «подкармливал» его кучер. Директор мельзавода ездил на работу на пролетке. Так вот, этот кучер по имени Никодим – крепенький добродушный мужик с усами как у Буденного, который часто ожидал директора в кухне у рукомойника, периодически подсовывал под занавесочку небольшой кулек с мукой...
– Клавдия Ивановна, возьмите для детишек, – он делал умоляющие глаза. – Только Андрею Ивановичу не говорите про эту муку! Он мне голову снимет!..
...Вот такие тогда работали директора заводов и их дети, у которых было не богатое, не шибко сытое, но счастливое детство... Лидии Андреевне (младшей дочери Шаталова) сейчас уже 82 года. Но она говорит, что самым счастливым временем в ее жизни были именно эти детские годы. А самые счастливые дни – вместе с отцом, когда они всей семьей ездили на Волчьи Ворота за лохмачами, на Сенгилей или на земляничную поляну и собирали самые спелые ягоды, когда сачком ловили бабочек и стрекоз... Когда просто говорили вечерами. И никогда в этих разговорах внутри семьи не обсуждали людей за спиной, ни о ком не говорили плохо...
Фото из семейного архива Лидии Башкатовой
