Среди великого множества дел, хранящихся в Государственном архиве Ставропольского края, специалисты порой находят весьма интересные документы Ставропольского окружного суда. Датированные началом XX века, их можно читать как увлекательные детективы. Об одном из таких дел рассказала завотделом публикации документов ГАСК Галина Никитенко.
28 июля 1910 года в селе Новогригорьевском (бывшая Федоровка, ныне Зеленокумск) Прасковейского уезда Ставропольской губернии в собственном доме был убит 77-летний протоиерей местной Казанской церкви Алексей Яковлевич Ржаксинский.
Дело о расследовании убийства в фонде Ставропольского окружного суда содержит документы за 1910 – 1915 годы. Расследование трижды возобновлялось по новым фактам или иным обстоятельствам, закрывалось за безнадежностью расследования... И только 20 июля 1915 года Ставропольский окружной суд вынес окончательный вердикт по этому жестокому преступлению.
Кто поднял руку на батюшку?..
Алексей Яковлевич Ржаксинский служил при Казанской церкви села Новогригорьевского с 1858 года. Долгие годы беспорочной службы церкви и народному образованию, ум, образованность, современные взгляды, хозяйственность и предприимчивость снискали батюшке подлинное уважение среди земляков. Он также был законоучителем и заведующим Новогригорьевской церковно-приходской школой. С 1867 года более 20 лет подряд избирался главой 7-го благочиннического округа. Под рукой отца благочинного находились церкви в селах Воронцово-Александровском, Новогригорьевском, Чернолесском, Отказном, Новозаведенном, Обильном, Солдато-Александровском, Нины, Новобурукшунском, Соломенском. Священник, общественный деятель, просвещенный человек, отец Алексей за свое служение удостоен орденов св. Анны 3-й степени, св. Владимира 4-й и 3-й степени; в 1900 году пожалован потомственным дворянством. Не единожды по благословению епархиального начальства получал в дар от священников благочиния ценные предметы – золотой наперсный крест, инкрустированный драгоценными камнями, золотые часы, священническую трость в золотом каркасе, богато украшенные иконы.
Он дал прекрасное образование своим сыновьям. Петр Алексеевич окончил медицинский факультет Харьковского университета, имел широкую врачебную практику на курортах Кавминвод, был известен как врач-бальнеолог. Евгений Алексеевич – офицер в звании подполковника, командир батальона 74-го Ширванского пехотного полка. Дочери протоиерея, Александра и Клавдия, были замужем за офицерами, Анна – за управляющим почтово-телеграфной конторой.
28 июля 1910 года, около 22 часов, к полицейскому уряднику 2-го участка 2-го стана Прасковейского уезда Степану Сильченко, проживающему в селе Новогригорьевском, явились крестьянин Иван Сизиков и полицейские десятские Степан Лубенский и Василий Христюченко с заявлением об убийстве неизвестными злоумышленниками протоиерея Алексея Яковлевича Ржаксинского. На месте преступления урядник обнаружил убитого священника и экономку, которая «от сильных ран и перепуга ничего не отвечала». По характеру ран он первым из следователей установил, что орудием преступления был тяжелый нож или кинжал. В протоколе осмотра места преступления он также указал, что во дворе и доме священника уже побывали многие люди, и каких-либо следов преступников обнаружить не удалось.
Ближе к полуночи к производству предварительного следствия приступил исполняющий обязанности судебного следователя 2-го участка Прасковейского уезда Яковлев. Ко времени его прихода людей в доме и во дворе побывало еще больше. Батюшке кто-то связал тесемкой кисти рук и стопы. Вокруг убитого натекли лужи крови, смешанной с водой – соседи его обмыли и перевязали ...
Следователю удалось допросить Степаниду Герасимовну Водолазкину, служившую у батюшки экономкой 16 лет. Во время нападения 60-летняя женщина получила серьезные ранения. Она рассказала, что 27 июля 1910 года батюшка вернулся из города Пятигорска, где находился в гостях у своего сына врача Петра Алексеевича Ржаксинского. Сегодня вечером за столиком во дворе он выпил чаю, а затем взялся считать деньги, которых, по ее мнению, «было много», и бумажные деньги он складывал в бумажник, а мелочь – в кошелек. Дома также находились кучер Иван Сизиков и работник сына Федор Семенцов, который днем раньше привез батюшку из Пятигорска, а нынешней ночью собирался ехать назад.
Следствием установлено...
После ужина Иван Сизиков и Федор Семенцов ушли в конюшню к лошадям, а Степанида Герасимовна решила на кухне выпить чаю. Батюшка отправился в кабинет писать письмо сыну, чтобы отправить его с Федором. Дверь во двор была заперта, но в сенцах из-за летней духоты открыли окно. Около 21 часа женщина услышала звуки из коридора, и в кухню вошел незнакомый человек. По описанию экономки, «он был без бороды, с усами, одет в рубашку или пиджак, на голове черная шляпа». Моментально повернувшись к ней спиной – именно так рассказывала Степанида Герасимовна – незнакомец ударил ее по голове возле правого уха «чем-то железным». От удара она закричала: «Караул, батюшки!» – упала на пол, на правый бок, левой рукой прикрывая голову. Преступник нанес еще два удара, рассек кисть руки, отрубил палец. На шум в коридор выбежал отец Алексей, и убийца отпрянул от своей жертвы. Она в полубеспамятстве выбежала во двор, крича и призывая на помощь. Бросившись к конюшне, подняла Сизикова и Семенцова, но они побоялись войти в дом, вместо этого перебрались через забор во двор дьякона, жившего по соседству, стали стучать в окна и двери. Спустя еще несколько минут во дворе стал собираться народ. Первыми прибежали соседи Степан и Иван Христюченко. Услышав крики, решили, что у батюшки воруют лошадей; схватили вилы и поспешили на помощь. Подбежав к дому, увидели окровавленную Степаниду Герасимовну, которая кричала: «Батюшку бьют, караул!». Здесь же с длинным револьвером в руках стоял крайне напуганный и дрожащий работник батюшки Иван Сизиков. На призывы выстрелить хотя бы для острастки в воздух он так и не поддался. Револьвер был дан ему батюшкой для охраны лошадей, и он явно не знал, что с ним делать.
В это время экономка, собравшись с духом, бросилась в дом, находившиеся во дворе последовали за ней. Недалеко от входа, на пороге из коридора в зал, они увидели батюшку, уже умершего от множества ран на голове и теле. Больше никого в доме не было. Наверное, меньше всего в этот момент взволнованные и испуганные люди думали о сохранности улик и следов. Из протокола допроса Степана Христюченко: «Затем прибежало еще много народу, стали кликать «батюшка, батюшка!», но он был уже мертвый. Принесли воду, стали прикладывать компрессы к голове. Затем оттащили его от дверей в залу, принесли подушку и подложили ему под голову».
Следов ограбления не обнаружено: карманы брюк погибшего не были выворочены, в одном из них лежал кошелек с суммой 10 рублей 80 копеек серебром. Рядом золотые часы, на этажерке у стола наперсный крест, украшенный драгоценными камнями. В ящиках стола и на этажерке обнаружены сохранные расписки Пятигорского казначейства на сумму более 5000 рублей и две книжки сберегательной кассы на сумму около 30 рублей.
Сын протоиерея Евгений Ржаксинский, выдвигая предполагаемые мотивы и версии убийства, рассказал следствию: «Я глубоко убежден, что убийство моего отца могло быть совершено только местными злоумышленниками и притом хорошо знакомыми с порядками в доме, и даже с порядками, бывшими в день убийства, так как трудно допустить, чтобы на такое дело решился посторонний человек, зная, что еще работники не спят, а также не спят соседи. На ту же мысль наводит меня и осведомленность относительно того, что у отца были деньги (10000 рублей), которые он возил с собой и сдал в Пятигорске, что не знали, конечно, злоумышленники».
Мотивы и алиби
Следствием были предприняты попытки установить мотив преступления, и таким образом выйти на подозрительных лиц. Заведующий 2-м станом Прасковейского участка Петров, принявший дело для дальнейшего производства, составил и отработал список возможных подозреваемых.
Степанида Герасимовна Водолазкина полностью вела его хозяйство, возможно, знала об имеющихся у него деньгах. Кроме того, она всячески старалась помочь своим замужним дочерям. Семьи их нуждались, мужья были «поведения неодобрительного», как указано в протоколе. С зятьями теща не ладила, один из них даже угрожал ей физической расправой и сплетничал, что она состояла в неких «отношениях» с батюшкой. Но то, что она сама серьезно пострадала при нападении, освобождало ее от подозрений.
В селе на частной квартире проживала дочь отца Алексея с мужем, Алексеем Ивановичем Солодом, бывшим управляющим почтово-телеграфной конторой. По выходе в отставку на протяжении 3-х лет они проживали в доме протоиерея, зять управлял работами в его виноградном саду, занимался продажей вина. По слухам, Ржаксинский был очень требователен к своему управляющему, они часто ссорились, год назад случился между ними окончательный разлад. Но алиби Солода не вызывало никаких сомнений.
Работник священника Иван Сизиков был вне подозрений, хозяин был доволен его работой. Федор Семенцов, кучер сына-доктора, уроженец Орловской губернии, был судим за кражу, но при дальнейшем разбирательстве подозрения с него сняты. И ни Сизиков, ни Семенцов не были похожи на злодея.
В подозреваемые попали актеры выступавшего в селе Воронцово-Александровском театра – клоун Уманский и сын хозяина труппы Осип Давыдов, имеющие много общего в одежде, внешности, росте с описанным экономкой злоумышленником. Опознание не дало результатов.
Был задержан крестьянин Василий Емельченко, два года тому назад замеченный в революционной агитации и вымогательстве денег в пользу некоего революционного комитета. 29 июля он неожиданно уехал из села в Георгиевск, чем и вызвал подозрения, но уже 30 июля подозрения были сняты, а его непричастность к преступлению доказана.
Но были и более серьезные и обоснованные версии.
Под подозрением мошенники и вымогатели
По распоряжению губернатора 30 июля 1910 года дело об убийстве протоиерея Ржаксинского передано следователю Ставропольского окружного суда по важнейшим делам.
К следственному делу приложен конверт с вещественными доказательствами, в нем несколько документов:
- Письмо неизвестных мошенников с требованием к протоиерею положить 250 рублей под кустом терновника в собственном виноградном саду. Известно, что отец Алексей перед этим неоднократно получал подобные письма и угрозы о расправе, поскольку денег никогда не давал. Обещанная месть вымогателей?
- Повестка Алексею Яковлевичу Ржаксинскому во Временный военный суд в городе Екатеринодаре для дачи свидетельских показаний. На 9 августа 1910 года назначено слушание по делу 68 анархистов-коммунистов, проводивших в Кубанской области антиправительственную деятельность в 1906 – 1908 гг. Показания протоиерея в качестве свидетеля настолько важны, что могли стоить ему жизни?
- Письма поверенного Ивана Дульветова о выигрыше судебного процесса у Новогригорьевского сельского общества на право владения земельным участком с садом. Последствия земельной тяжбы?
Письмо мошенников – от многих переписываний, или скорее, перерисовываний букв малограмотными шантажистами его содержание понимается с трудом; угроза взорвать динамитом в случае отказа пополнить кассу «революционной» организации не выглядит серьезной. Одно из многих писем, которые время от времени рассылались состоятельным людям. Например, одновременно с отцом Алексеем такое же послание в мае 1910 года получил житель села Новогригорьевского владелец торгового заведения Афанасий Поздняков. Ржаксинский и Поздняков обратились с заявлениями о принятии мер к судебному следователю 2-го участка Прасковейского уезда, их обращения направлены прокурору Прасковейского уезда для расследования, в числе прочих подобных происшествий. Это была известная схема мошенничества с целью получения денег, и писем таких отец Алексей за 1906 – 1910 годы получил несколько. Как человек законопослушный и здравомыслящий, всякий раз относил их в полицию. Так было и осенью 1907 года, когда он получил письмо из города Армавира Кубанской области. Некая Северо-Кавказская милиция анархистов-коммунистов требовала к 9 января 1908 года доставить в гостиницу «Кавказ» в Армавире к 2 часам дня 1 000 рублей. Алексей Яковлевич игнорировал требование мошенников, никого из них он никогда не видел, не знал, никого не подозревал, но в деле Кавказского военно-окружного суда № 497-1910 «Об анархистах-коммунистах, оперировавших в 1906 – 1908 гг. в Кубанской области» остался протокол допроса протоиерея А.Я. Ржаксинского. Именно для показаний об этом случае его вызывали в суд. Его показания никому не могли навредить.
По документам из фондов Государственного архива Ставропольского края.
Окончание следует
