Чеховский «Дядя Ваня» попал в цель

В своё время, когда мир познакомился с синематографом, многие говорили о том, что театр скоро исчезнет. Однако время всё расставило по своим местам, и служители Мельпомены по-прежнему волнуют поклонников своим искусством и слышат восторженные возгласы «браво!». Должно быть, театр не исчез и выдержал конкуренцию потому, что он живой, а значит, меняется вместе с нами.

Но в отличие от кино, где мизансцены раз и навсегда зафиксированы бесстрастным объективом камеры, в театре одну и ту же пьесу даже с неизменным актёрским составом невозможно дважды сыграть одинаково. Спектакль со временем меняется, и наблюдать за этими метаморфозами бывает так же интересно, как за самим действием на сцене. К таким работам относится премьера «Пропала жизнь» в постановке народного артиста РФ Юрия Ерёмина, которой Ставропольский академический театр драмы имени М. Лермонтова открывал сезон. Чтобы найти ответы на все вопросы, возникающие по ходу пьесы (а это как-никак чеховский «Дядя Ваня»), разгадать ход режиссерского замысла и нюансы актёрской игры, необходимо посмотреть этот спектакль хотя бы раза два. Что, собственно, я и сделала...

Происходящее на сцене затягивает с первых же минут своим незатейливым действием, обозначенным драматургом как «сцены из деревенской жизни». Казалось бы, почти ничего не происходит, всё следует своим чередом. В небольшом поместье обитают Иван Петрович Войницкий (заслуженный артист РФ Александр Ростов), его пожилая матушка Мария Васильевна (актриса Наталья Светличная) и племянница Соня (актриса Полина Полковникова). Время от времени к ним наведывается местный доктор Астров (актёр Александр Кошелевский).

Соня как будто озаряет собой всё вокруг. Её глаза светятся тем неповторимым светом, который может зажечь только любовь. Но Астров, как на грех, не замечает ничего. Доктор вообще довольно примитивен в том, что касается женщин. Для него на первый план выступает внешняя привлекательность, а не внутренняя красота Сони...

При этом каждый занят своим делом, и кажется, что гармония этого маленького мира вечна. Но появляется Он... Нет нужды пересказывать сюжет классической пьесы, гораздо интереснее наблюдать за тем, как создателям спектакля удаётся разрушить стереотипные представления о чеховских героях, в результате чего знакомые персонажи предстают перед публикой в неожиданном свете.

Он - это профессор Серебряков (почетный деятель искусств Ставропольского края актёр Игорь Барташ). Тот самый, что по словам Ивана Петровича, «25 лет переливал из пустого в порожнее». Убеждённый в собственной гениальности, законченный эгоист… Да, таким он и описан у Чехова. Однако в постановке на ставропольской сцене этот персонаж обретает неожиданные черты. По пьесе, профессор Серебряков человек солидного возраста, но человек отнюдь не дряхлый. Мастерство гримёра превращает ещё молодого актёра Игоря Барташа в отвратительную развалину. И когда в одной из мизансцен его герой говорит: «Я старик. Я почти труп», то веришь каждому слову. Он ходит, разговаривает, даёт распоряжения, придавая гипертрофированный смысл каждому своему жесту и слову. При этом от него веет могильным холодом: он не живёт, а существует, паразитируя на добрых чувствах окружающих людей.

Молодая жена профессора, красавица Елена Андреевна, как ни странно, тоже далека от жизни: ей смертельно скучно, и только страсть доктора Астрова ненадолго вывела из «анабиоза». Она искусственна, как фальшивый бриллиант. Актриса Марина Каткова сумела раскрыть характер своей героини, показать, что даже короткий эмоциональный всплеск, похожий на любовь, у неё тоже случился от скуки.

Мадам Войницкая в исполнении Натальи Светличной достойна отдельных аплодисментов. И дело не в том, что грим и походка превратили молодую актрису в дряхлую старуху и сделали почти неузнаваемой. Её героиня как будто пребывает под гипнозом: для неё не существует никого, кроме профессора. Апофеозом преклонения становится мизансцена, в которой Войницкая с трудом поднимается на стул, снимает с полки портрет покойной дочери и на его место водружает фотографию Серебрякова. Её шаткая походка напоминает разбалансированные движения механизма, который, несмотря ни на что, должен выполнить заданную программу.

А что же дядя Ваня? Иван Петрович Войницкий - антипод Серебрякова. Он открыт, по-своему простодушен, мягкосердечен. По натуре своей человек добрый, жертвенный, совестливый, он смирился с ежедневными заботами и размеренным течением деревенской жизни. Иван Петрович в компании с доктором рефлексирует за бутылкой водки, которую прячет в пианино, чтобы не увидела Соня. Классический «маленький человек», столь любимый Антоном Павловичем. В исполнении Александра Ростова Войницкий становится олицетворением русского интеллигента, который по воле судьбы не смог реализовать в полной мере свои интеллектуальный и духовный потенциал, в силу принципов не стал расталкивать локтями окружающих, продвигаясь к поставленной цели. Зато он взял на себя ответственность за близких ему людей: за дочь покойной сестры - Соню, по сути, оставшуюся сиротой при живом отце, за престарелую мать, которая почти боготворит не сына, а бывшего зятя - Серебрякова.

Но приходит момент истины, и 48-летний Иван Петрович Войницкий признаётся себе: «Я обожал этого профессора, этого жалкого подагрика, я работал на него как вол!.. Я гордился им и его наукой, я жил, я дышал им!.. Мыльный пузырь! И я обманут… вижу – глупо обманут…».

Кульминация наступает в тот момент, когда Войницкий окончательно осознаёт: то, что было важно для него, вдруг исчезло или потеряло смысл. Учёность профессора обернулась словоблудием и пустотой. Сам он ничего не достиг. Женщина, к которой у него возникло чувство, оказалась не достойной его любви... Но нет времени, чтобы изменить хоть что-то в своей судьбе. И тогда раздаётся выстрел. Помните, как в «Бесприданнице» у А.Н. Островского: «...и самого кроткого человека можно довести до бешенства». Целясь в профессора, Войницкий инстинктивно стремится уничтожить причину своих бед, отчего и «пропала жизнь».

В чеховских пьесах всегда есть основные сцены, в которых заложена квинтэссенция авторского замысла. В «Дяде Ване» это - финал. Заключительные фразы Сони в устах Полины Полковниковой звучат неестественно надрывно, почти как истерика: «Мы услышим ангелов, мы увидим всё небо в алмазах, мы увидим, как всё зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую, верую… Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди… Мы отдохнём… Мы отдохнём!».

Она повторяет это, как мантру, желая в первую очередь убедить себя в том, что говорит. Если она не будет верить в то, что говорит, нахлынет волна отчаяния и накроет её с головой. И тогда уже не будет никакого выхода. Войницкий и Соня сидят друг против друга за столом, держась за руки. Дядя Ваня молчит, но без слов становится понятно, что он, потерявший смысл жизни, которая для него действительно пропала, сделает всё, чтобы Соня не повторила его судьбу, чтобы эта единственная светлая душа, которая его любит, была счастлива.

И каждый раз в финале в зрительном зале появляются слёзы. Это значит, что несмотря на то, что Иван Петрович Войницкий промахнулся, чеховский «Дядя Ваня» попал в цель.