«Мысль изреченная – есть ложь» (Ф.И. Тютчев)

Тот, кто знает, - не говорит. Тот, кто говорит, - не знает.

Лао Цзы

«Когда курица отложит яйца, она непременно начинает кудахтать. И чего же она добивается своим кудахтаньем? Тут же появляется ворона и ворует ее яйца, пожирая все то, из чего курица могла бы произвести на свет живых птенцов. И столько же безжалостно, как ворона, дьявол обкрадывает того, кто предается беспричинной болтовне и поглощает все порожденное им добро, которое словно птицы могли бы вознести его к Небесам, воздержись он от кудахтанья» (Энкрен Реол).

И хотя в священных писаниях говорится о том, что вначале было слово, каждый из нас догадывается о том, что основой слова и речи вообще являются мысли. То есть главенствующим звеном человеческих взаимоотношений являются результаты деятельности головного мозга, вырабатывающего определенные мысленные намерения, которые затем реализуются словесным образом. И хотя речь для нас, людей, это и есть основной способ общения с себе подобными, но, по большому счету, можно утверждать, что мы общаемся на уровне мыслей. Если же мы обратим внимание на жизнь пернатых, то непременно обнаружим, что их птичья речь так же, как и людей, связана с необходимостью решения тех или иных жизненных ситуаций. Весной они поют любовные серенады своим подругам, при опасности предупреждают собратьев об осторожности, найдя корм, призывают соплеменников присоединиться к пиршеству и т.д. И в этой связи можно с большой долей уверенности заметить, что основой птичьего гомона есть тоже некая мысль предварительных намерений. Единственно, чего мы не можем знать, – болтают ли они о всяких глупостях, тех, в которых каждый из нас проводит значительную часть своего времени.

Несомненно, у нас с вами в мозгу есть центр (личная цензура), контролирующий качественность наших словесных намерений, и довольно часто он, цензор, не позволяет произносить те истинные мысли, которые тревожат нас. И мы, искажая свою индивидуальность, вынуждены говорить то, что удобно или приятно окружающему нас миру, помня, что «слово – не воробей, назад не воротишь». И вот эта постоянная приспособляемость под приятность восприятия ломает нашу истинную человеческую суть и заставляет становиться некими артистами, играющими чужие роли, что в конечном итоге просто делает нас не только заложниками ситуаций, но и, что наиболее опасно, принуждает жить по чужим правилам, теряя личную самобытность, для развития которой мы и приходим на эту Землю.

Существует историческая достоверность, что два величайших мыслителя древности, живших двадцать пять веков тому назад (Лао Цзы и Конфуций), однажды встретились и, практически не произнося ни единого слова, просидели в одном помещении более часа. И после этого Конфуций написал следующие слова о своем «собеседнике»:

Я знаю, у птиц есть крылья, чтобы летать,

У рыб есть плавники, чтобы плавать,

У диких зверей есть лапы, чтобы бегать.

Для лап есть капканы, для плавников – сети, для крыльев – стрелы.

Но кто знает, как дракон справляется с ветром и тучами в небесах?

Сегодня я увидел (Лао Цзы), и он есть дракон.

(Конфуций написал, что увидел, а не услышал). 

Невоздержание и беспрецедентные разговоры губительны нравственно и опасны духовно. «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в День Суда; ибо от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься», - говорится в священных писаниях. Может показаться, что это сказано слишком сурово. Но все же, если прислушаться к тем словам, которым мы даем волю на протяжении обычного буднего дня, то обнаружится, что большую часть из них можно отнести к трем основным типам: слова, вызванные злобой и немилосердностью в отношении наших близких; слова, вызванные алчностью, чувственностью и себялюбием; слова, представляющие собой подлинную бессмыслицу и произносимые без толку и причины, просто ради того, чтобы привлечь к себе внимание окружающих. Все это пустословие. Если внимательнее мы исследуем этот вопрос, то обнаружим, что указанные слова по большей части превосходят в количестве слова, что диктуются разумом, милосердием, необходимостью. Если же подсчитать непроизнесенные слова, которые бесконечным монологом проходят у нас в мозгу, то объем пустословия у большинства из них окажется чрезвычайно велик. Все эти пустые слова столь же глупые, сколь эгоистичные и немилосердные, 

представляют собой помеху на пути к познанию, некую завесу, заслоняющую собой внутренний и внешний Свет. Удержание языка, которое, конечно же, одновременно есть и удержание ума, - это не только один из наиболее требовательных и сложных видов самоограничения, но так же и наиболее плодотворный.

Философ Молинос (и, несомненно, он был не первый, кто пользовался этой классификацией) различал три стадии молчания: молчание уст, молчание ума и молчание воли. Трудно удерживаться от праздных разговоров: остановить многоголосый сумбур воспоминаний и воображений гораздо труднее, но сложнее всего заставить замолчать голос вожделения и нежелания в самой воле.

Наш век – это помимо прочего Век Шума. Физический шум, умственный шум и шум желания – подобного им не было еще за всю историю человечества. И это не удивительно, поскольку все ресурсы нашей почти фантастической технологии бросаются теперь в атаку на тишину и молчание. Самое распространенное и действенное из всех недавних изобретений – телевидение и радио, это не что иное, как проводники, через которые в наши дома вливается рукотворный грохот. И грохот этот проникает, конечно же, значительно глубже барабанных перепонок. В мозгах у людей начинается настоящее столпотворение: сводки новостей, современные фильмы, не обходящиеся без стрельбы, воплей, стонов и плача, повторяемые порции драмы, которые не приносят покоя, а лишь создают жажду ежедневных или даже ежечасных эмоциональных вливаний. Помните, как у Высоцкого:

Дорогая передача! 

Во субботу, чуть не плача,

 Вся Канатчикова дача к телевизору рвалась...

Говорил, ломая руки, краснобай и баламут

Про бессилие науки перед тайною Бермуд,

Все мозги разбил на части, все извилины заплел,

И канатчиковы власти колют нам второй укол.

И сколько подобных краснобаев всяких мастей мы видим и слышим каждый день с экранов наших «телеков». Учитывая, что в своем большинстве теле- и радиокомпании существуют за счет продажи эфирного времени рекламодателям, этот шум переносится от ушей через область фантазии, знания и эмоций к самой сердцевине «эго» - к желаниям и чувствам. Перед рекламным выпуском, каким бы он ни был, как бы ни доходил до нас – через эфир или с печатных страниц, поставлена только одна задача: ни в коем случае не допускать, чтобы воля человека смогла достичь тишины. Отсутствие желаний – это условие избавления и просветления. Условие рекламной деятельности, распространяющейся все более и поддерживаемой технологическим прогрессом системы производства массовой продукции, - это всеобщее вожделение. Реклама – это организованная попытка сделать это вожделение еще более интенсивным и распространенным, иначе говоря, расширить и углубить работу той силы, которая (как всегда учили все святые и учителя всех высших религий) является основополагающей причиной страданий и преступлений и наибольшей преградой между душой человека и ее Божественным Основанием.

Почему вся Москва каждую пятницу «мелеет» наполовину? Все те, у кого есть хоть какая-то малая возможность убежать от этого коллапса шума, агрессии и недобра, уезжают на Природу – побыть с ней, Матерью, один на один, надышаться тишиной лесов и озер, сбросить информационную грязь прошедшей недели, набраться сил средствами молчания и общения с силами Природы, вспоминая, что человек – он и есть ее неотъемлемая часть. Хорошо бы вспоминать это чаще.