Судьбы глухих пропуская через сердце…

Наш многонациональный Ставрополь отличает множество языков и диалектов для общения живущих в нем людей, русский при этом один из самых сложных. Но есть среди нас особые горожане – те, кто не слышит и не может говорить. Для них существует еще один язык – жестовый, когда собеседники общаются, считывая движения рук и губ. Сегодня профессиональный праздник людей, помогающих глухонемым во всех сферах жизни.

Параллельный мир

Сурдопереводчиков можно увидеть не только на экране телевизора при дубляже программ, но и, как героиню этого очерка, Лилию Иванович, – в соцзащите, в судах, у нотариуса, на концертах инвалидов. Не все знают: есть параллельный мир – глухих людей. И полагать, что они всё понимают, как и слышащие, – большая ошибка. Порой они очень беззащитны перед злом.

Моя собеседница в профессии уже около 35 лет, из них официально в Ставрополе по этой специальности она трудится с 2011 года, с того дня и я знакома с человеком с огромным сердцем. Помню, что на тот момент во всем крае было всего пять этих редких специалистов.

Подростком освоила дактиль

Лилия, когда знакомится, всегда подчеркивает: фамилия у нее сербская, ударение – на второй слог. Родилась она в семье военного в конце 60-х, после чего семью помотало по всей стране. Но уже в 13 лет маленькая девочка прекрасно знала, кем она хочет стать, – сурдопереводчиком!

«А всему причиной были мои занятия спортом, – вспоминает женщина. – Я жила в спортивном интернате в городе Каменск-Шахтинском Ростовской области, занималась художественной гимнастикой. Каждый день в зале тренировались по самбо и дзюдо воспитанники интерната для глухих. Тренер у них был говорящий, со стороны было неловко смотреть, как они не понимают друг друга, всегда хотелось помочь. Когда мне ребята передали записку, я дактиль (буквы на пальцах) выучила за один день».

В дактильной азбуке при разговоре каждой букве соответствует определенный жест одной руки. Обычно это неподвижная правая, согнутая в локте.

После 8-го класса она окончила Донецкий техникум легкой промышленности, стала модельером изделий из кожи. Лилия поясняет: «Куда шли обычно работать глухие? На фабрики и заводы. Вот и я устроилась на фабрику и совмещала сразу две специальности – модельера и сурдопереводчика».

С 18 лет Лилия трижды поступала в Киевский педагогический институт на факультет дефектологии.

«Я хотела учиться только на сурдопереводчика. Но меня не брали, на специальность приветствовали больше детей из семей глухих, а мои родители слышащие. Со слезами на глазах уходила из приемной комиссии, где мне говорили: «Зачем тебе это надо?».

В 1989 году девушка поступила, в итоге из всей группы только двое выбрали специализацию сурдопереводчика. В 1992 году она взяла академический отпуск, так как родила дочь. И тогда случилась страшная беда. На пятые сутки в роддоме Луганска в день выписки, когда акушерка выносила малышку счастливым молодым родителям на одной руке и второго ребенка – на другой, ее сзади ударили дверью, дочь Лилии упала на пол и погибла. Были суды, разбирательства, а толку? После этого девушка уехала в Киев, доучиваться уже на очном отделении.

В 1996 году у супругов родился сын Анатолий и стал первоклассным музыкантом. А в 2000-м Лилия переехала из Луганска в Ставрополь. Кем только молодой женщине не приходилось работать на новом месте жительства – и в отделе кадров предприятия ЖКХ, и уборщицей. Чтобы получить хотя бы какое-то жилье, устроилась дворником. Втроем семья много лет жила в дворницкой без бытовых благ, которую Лилия со временем уютно обустроила. Сын окончил в Ставрополе музыкальную школу, музучилище, затем Саратовскую государственную консерваторию, и сейчас делает успешную карьеру. Парень играет на тромбоне в концертном оркестре духовых инструментов «Волга-бэнд» города-миллионника.

Лилия, как любящая мама, рассказывает: «У сына идеальный музыкальный слух. У меня в молодости был звонкий голос, я любила дома петь, на что Толик всегда просил, чтобы я этого больше не делала: «Мама, ты ни в одну ноту не попадаешь». А я отшучивалась: «Я родилась на Дальнем Востоке, и мне бурый медведь не то, что наступил на ухо, а потоптался».

Пусть у Лилии Константиновны и нет музыкального слуха, зато есть другой талант от Бога – слушать и слышать тех, до кого порой нет дела другим. Спрашиваю у собеседницы, какими качествами должен обладать сурдопереводчик? Отвечает: «Я всегда знала, что не буду сидеть на ТВ и переводить передачи глухим зрителям. Я хотела им помогать. Первое качество – это сострадание, не скажу, жалость. Сочувствую каждому глухому, кого встречаю по жизни, пропускаю ситуацию через сердце, как певец песню, когда поет её душой. Чем отличается от нас соцработник? Он пришел, оказал помощь, например убрал дом, принес продукты, и ушел. А как мне быть, когда судебные приставы выставили на улицу слепоглухонемого, не ходячего дедушку Петра Цапко? Его сын передарил квартиру матери, бывшей жене отца, та продала недвижимость с двумя прописанными в ней мужчинами. Меня вызвали приставы перевести это. Сын уехал, а мне надо было все перевести жестами и бросить 75-летнего человека, в секунду ставшего бомжом, на верную гибель?»

«Вредная» профессия

В этой леденящей душу истории осени 2015 года пришлось поучаствовать и мне. Под проливным дождем на улице стояла выкинутая новыми хозяевами дешевая мебель старика, на стульчике под балконом жался к стене инвалид, который когда-то в годы оккупации Ставрополя трудился в тылу на заводе «Красный металлист».

На время дедушку приютили такие же глухонемые, как он. Сколько порогов обила Лилия Константиновна, чтобы хотя бы приостановить действие судебного приказа, защищая интересы инвалида, писала в прокуратуру, суд, чиновникам. Но выселение, как бы цинично ни звучало, было законным. Только через несколько месяцев пенсионера взяли в Геронтологический центр. Для этого нужно было пройти медкомиссию, собрать документы.

Сейчас Лилия работает сурдопереводчиком в ГБУСО «Краевой центр социального обслуживания граждан пожилого возраста и инвалидов», приезжает к глухим на вызовы из комитета труда и соцзащиты населения администрации Ставрополя, руководит волонтерским отрядом «В кругу друзей».

Лилия комментирует: «Профессию сурдопереводчика надо приравнять к «вредным». Мы через сердце пропускаем чужую боль».

Глухонемая сирота – как дочь

Уже почти год как Лилия Константиновна всецело погрузилась в проблемы своей новой подопечной. У молодой глухонемой женщины нет никого, кто мог бы помочь. Анна Куриленко родом из Угледара Донецкой области, лет в пять переехала в Андроповский район Ставрополья к тете, которая стала ее опекуном. Отец девочки умер, мать на Украине пропала без вести, хотя в 2010 году появлялась весточка, что она жива. Если кто-то знает о судьбе Любови Куриленко 1957 года рождения, сообщите об этом в редакцию.

Для Лилии долгая история девушки с ограниченными возможностями началась с того, что нотариус, подписывая документы, связанные с недвижимостью, не пригласила сурдопереводчика. Тогда тетя Анны попросила ее подписать якобы согласие на прибавку к пенсии по возрасту за воспитание племянницы. А на самом деле оказалось, что инвалид по слуху дает тете полное распоряжение своим земельным паем. Юная глухая девушка, ставя подпись, не подозревала, что отказывается от своего жилья.

«Я смотрю, а в конце нет фамилии сурдопереводчика», – делится Лилия.

Оказалось, что Анна уже вступала в наследство, оставленное приемной бабушкой, мачехой отца – так же, без помощника, который перевел бы ей слова на язык глухих. И даже не подозревала, что имела наследство.

«Мне эту девочку очень жаль, куда бы она ни приходила, все ее обманывали, – продолжает Лилия. – Она подписала у нотариуса генеральную доверенность на имущество, но думала, что это документ для начисления тете дотации к пенсии. А потом Анне сообщили, что дом, где она прописана, продан. Жилье по завещанию оставляла ей приемная бабушка, очень любившая девочку. По воспоминаниям, именно она кормила и баловала внучку, а не тетка. Неродная бабушка Анна Афанасьевна, вторая жена деда, сказала Ане: «Всё, что у меня останется, я подарю тебе».

Наверное, если бы Анна жила с бабушкой, а не с тетей, ее детство не было бы похоже на жизнь героини сказки «Морозко». В слезах вспоминает те годы и сама сирота: «У тетки есть родные дочери. Я с семи лет по утрам вместо школы носила полные ведра с водой, таскала навоз, пока двоюродные сестры спали. В интернате в городе (куда тетя отдала ее только в 11 лет. – Прим. авт.) меня одевали мамы одноклассников, а вовсе не тетя. Я не знала никаких законов, она получала мою пенсию, а также пенсию по потере кормильца, пособие за опеку. С 2003 года она имела деньги за аренду моего пая, за все это время прислала мне только 20 тысяч, остальное, сказала, отдала за налоги. Позже я узнала, что инвалиды его не платят. Я не хотела даже в гости приезжать в село».

Анна выросла трудолюбивой девушкой, после окончания интерната в 16 лет осталась в Ставрополе работать на автомойке, с 17 лет колесила по югу, продавая сувениры.

«Куда смотрели органы опеки два года, не искали ее, – возмущается Лилия Константиновна. – Ребенок ни разу не приезжал домой. А если бы с ней что-то случилось?»

Когда юная Аня уехала работать в Адлер, продавать сувениры, ей не сразу сообщили о трагедии: бабушку в 2003 году нашли повешенной. Дом, земля, скорее всего, денежные средства – ничего наследница так и не получила. Не понимая, подписала какие-то три документа. Самое страшное, девушку по доверенности выписали позже из ее же дома. При этом тетя не сообщала в необходимые инстанции, что девушка – инвалид и у нее нет другого жилья.

В 18 лет знакомые подсказали Ане, что можно оформить пенсию на себя.

При поддержке Лилии Иванович было написано заявление в прокуратуру, женщинам удалось попасть на прием к руководителю СУ Следственного комитета РФ по Ставрополью Игорю Иванову. После этого возбудили уголовное дело по статье «Мошенничество». Все официальные подтверждения есть, впереди череда судов. И, дай Бог, всё решится в пользу сироты. Ну а Лилия в этой ситуации поступила как настоящая мать.

«Мне пришлось зарегистрировать девушку у себя, в маленькой квартирке в Ставрополе (в той самой бывшей дворницкой, которую она достраивала и ремонтировала много лет. – Авт.). Ей надо и зубы лечить, и по инстанциям ходить, поэтому живет Анечка у меня почти год, на ее скромную пенсию квартиру в городе не снять. Как я ее брошу?»

Как выяснила Лилия Иванович, к сожалению, опекунша не поставила малограмотную глухую племянницу в очередь на получение жилья. Не проконтролировали этот момент и органы опеки. Все сроки давно пропущены, поэтому краевые ведомства отказывают в постановке в очередь.

«Я уже прошибла лбом двери до Москвы. Меня пугает, что в этой истории битвы за наследство есть двое повешенных. Так что пусть во всем разбираются компетентные органы следствия. Ну а люди должны помнить, что обижать сирот и инвалидов – большой грех», – завершила наш непростой разговор моя собеседница.