Война и люди. На танкоопасном направлении
Елена ПавловаПродолжение. Предыдущие части по ссылкам: Часть 1. Часть 2.
Эти снимки к материалу сделаны в районе поселка Чернухино 5 февраля, за десять дней до перемирия, за несколько часов до предпринятой танковой атаки и попытки прорыва сил украинской армии, зажатой в районе Дебальцевского котла. На следующий день украинские СМИ рапортовали о том, что силы АТО заняли Чернухино, а еще через сутки стало известно, что этот населенный пункт – вновь под контролем ополченцев. Сейчас я смотрю на фотографии и просто хочу, чтобы ребята, с которыми мы познакомились там, на передовой, были живы… Ведь прошло десять дней боев, да и сейчас, судя по информационным сообщениям, перемирие и Дебальцевский котел существуют как бы в параллельных реальностях.
У поселка Чернухино
Поселок с простым деревенским названием Чернухино до войны был примечателен разве что своей птицефабрикой. Но, к несчастью для себя, географически находясь на стыке ЛНР и ДНР, в военное время он обрел стратегическую значимость. И жители вместе с домами оказались практически на передовой.
Теперь, въезжая в поселок, невольно вспоминаешь русские сказки, где о подстерегающих опасностях богатырей предупреждала надпись на камне у дороги: «Налево пойдешь – коня потеряешь», «Направо пойдешь – смерть найдешь», ну и так далее. Так вот в Чернухино вместо камня предупреждением служит развернутая поперек дороги ярко-оранжевая цистерна от ГСМ.
Действительно, на этом месте любому путнику «и конному, и пешему» стоит еще раз подумать и свериться с картой, дабы не заехать не туда и не к тем, потому что между позициями ополчения и украинским блокпостом расстояние всего навсего 1200 метров. Конечно, сам поселок Чернухино за последние месяцы заметно обезлюдел – многие жители уехали. Остались те, кому бежать некуда – в основном старики. Мы видели нескольких бабушек, которые, стоя у калитки, вглядывались вдаль, где гремело и взрывалось с интервалом меньше чем в полминуты. Но, как нам сказали потом ополченцы, это было самое тихое время за несколько дней.
На позициях нас встретили радостно, а меня – даже со смехом и искренним удивлением, выразившемся в вопросе: «Вас-то как сюда занесло?!»
Ну «занесло»-то нас всех, потому что накануне нашего отца Александра один из командиров ополчения попросил приехать на передовую с благословением и прочитать молебен. Там, на войне, это для бойцов очень важно. Они наперебой просят крестики, молитвословы, просят окропить оружие святой водой.
Еше Николай Жмайло по просьбе ополченцев специально заказывал в Ставрополе и вез в Новороссию флаги Спаса и Баклановские казачьи стяги. Это несведущим черное полотнище с изображением «адамовой головы» и скрещенных костей кажется похожим на пиратский флаг. Но здесь в Диком поле, исторически являющемся территорией Войска Донского, героя Кавказской войны донского казачьего генерала Якова Бакланова помнят и чтут. И вновь поднимают на щит слова, которые полтора века назад появились на баклановском стяге: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь»...
К тому же здесь, у поселка Чернухино, неожиданно обозначились исторические параллели с той давней войной, в которой участвовал казачий генерал Бакланов.
Так, например, именно на этом участке юго-восточного фронта ополченцам Новороссии противостоял отряд под предводительством некоего Исы Мунаева, носящий громкое название Международного миротворческого батальона имени Джохара Дудаева. Кстати, главарь этих «миротворцев» из ИГИЛа (в период второй чеченской войны – полевой командир и бригадный генерал Мунаев) уже уничтожен и даже с почестями похоронен в Днепропетровске. То есть понятно, кто его позвал «воевать за Украину». Еще – на том же Чернухинском участке – в качестве передовых подразделений украинской армии выступают поляки («спецы», как говорят ополченцы)… В общем, вопрос о том, отразится ли объявленное перемирие на обстановке в районе того же Чернухино, пока остается открытым.
Дед, Узбек и другие
Отряд ополченцев, в который мы приехали «в гости», назывался подразделением Узбека. Это позывной командира. Не успела спросить, почему его так «окрестили». На азиата скорее внешне похож не батька, а его заместитель, который, как выяснилось, приехал воевать за Новороссию из Дюссельдорфа. А Узбек родом из Запорожской области, из Бердянска. В подразделении его авторитет непререкаем. Хотя распознать в нем командира боевого отряда с ходу сложно: с рыжими волосами до плеч, Узбек, будь он одет по гражданке, скорее напоминал бы свободного художника. Да в прошлой мирной жизни он и не был военным, и не думал, что придется.
Тем не менее боевое подразделение сформировал одним из первых, еще в апреле. Костяк его составляли гражданские активисты, с которыми они вместе защищали от радикалов памятник Ленину. Потом отряд стал прирастать людьми из других городов, областей, ближнего и дальнего зарубежья.
…Высокий парень в снайперской экипировке подошел к нам одним из первых.
– Хочу с земляками поздороваться, – широко улыбнулся он.
…Интересно, раньше все ополченцы позывными представлялись. А сейчас – только те, что с Украины. Те, которые из России, имен уже не скрывают. Вот и наш земляк с готовностью рассказал, что зовут его Иван Москвитин и что он – из Михайловска.
– И когда Вы решили стать добровольцем? – интересуюсь я.
Иван смеется:
– Решил-то я сразу, а приехал чуть погодя. Пришлось сначала жену в Москву отправить за дипломом… А сам сюда. Я с лета – уже семь месяцев здесь.
– А кем Вы дома работали?
– Да кем я только не работал, – машет рукой Иван. – Но с военным делом связан не был…
Военная специальность – повар! – вновь шутит он. – Специальность снайпера уже здесь освоил.
Его боевой товарищ с позывным «Дед» тоже не военный. Он местный, даже, по его собственному уточнению «совсем местный» – родом из соседнего Перевальска. Тридцать лет проработал на шахте, из них двадцать – на отбойном молотке. А пенсия вот такая «веселая» получается. Когда поселок Красный Партизан освобождали от нацгвардии, Дед наводчиком на БМП был. А сейчас он замкомандира отряда. Боевой опыт на войне быстро приходит.
– А почему «Дед»? – интересуюсь я историей возникновения позывного.
– А у меня внук есть, – улыбается мой собеседник. – Как-то в Перевальске дочка его прямо на позиции привезла. А он меня издали увидел и кричит: «Дед! Дед!»… Вот ребята меня и окрестили…
– А вот еще один дед, – смеются ополченцы.
– Валерий Федорович, – представляется мне дядечка лет шестидесяти совсем не армейской наружности. Круглые очки, скромная улыбка. Оказывается, тоже доброволец. Из Смоленска. Сейчас он еще внештатный корреспондент газеты «Заря Донбасса». Подразделение Узбека называет легендарным. Собственно, поэтому оно сейчас и находится на одном из самых сложных и стратегически значимых направлений. Ополченцы понимают, что попытки прорыва будут предприниматься. Они к этому готовы. А пока – роют окопы, откачивают воду из блиндажей. Это тоже проблема – подземные воды, видимо, близко. Фортификации затапливает.
На линии поражения
Но кроме обустройства собственных позиций ополченцы стараются помочь местным жителям. К ним старики идут со всеми проблемами. А к кому им еще идти? Недавно вот бабульки проходили, просили хоть немного угля – холод, а печки топить нечем. Командир исхитрился где-то раздобыть целую машину угля. Развезли его по домам. Старики очень благодарили. Хотя, конечно, жители очень боятся. И обстрелов, и фашистов…
Ополченцы именуют своего противника так же. Они воюют не с украинской армией, не с нацгвардией и даже не с наемниками Коломойского – они воюют с фашистами.
В подконтрольных нацгвардии городах и селах «защитники целостности Украины» творят такое, что только садизмом и фашизмом и можно назвать – никак иначе.
…Уже несколько месяцев прошло, а этот суровый ополченец лет 45-ти не может забыть, что пришлось ему увидеть, когда освободили его родную Новосвердловку.
– «Нацики» согнали жителей в храм – человек восемьдесят, – рассказывает он. – Потом подогнали танк и стали из пушки стрелять по куполам. У людей – паника, они выломали дверь, и тогда эти фашисты стали стрелять в людей… Потом выяснилось, что они и храм заминировали, только взорвать не успели… А в Дом культуры на центральной площади прямо на танке въехали…
…Про то, что случилось в Новосвердловке, мне несколько человек рассказывали. Тогда же в израненном храме замироточила икона Николай Чудотворца. Мирра стекала по лику, как слеза. Казалось, что икона плакала.
…Сколько же пришлось увидеть этим людям, которые еще год назад, когда полыхал Майдан, трудились на своих шахтах, крутили баранку и не помышляли ни о политике, ни тем более – о войне. Война сама ворвалась в их жизнь, искалечив многие судьбы. Но она не смогла изуродовать души, в которых осталось и добро, и нежность, и жалость. Здесь, под Чернухино, к отряду прибились две собаки – рыжие ласковые псины, очень преданные. Так вот бойцы делят с ними и укрытие, и паек. И Герда, и Рыжик знают, куда надо прятаться при обстреле и у кого можно выпросить тушенки, хотя с провизией тяжеловато. Пока до расположения отряда пули и снаряды не долетали, собаки предпочитали не прятаться. Только жались к ногам бойцов, если уж очень близко грохало…. Даже на молебен пошли вместе со всеми.
…Однако стрельба усиливалась. Ополченцы в долгу не остались. Прицельный выстрел, и в километре из-за лесопосадки стал подниматься густой черный дым.
– Куда-то попали, – с удовлетворением констатировали ребята.
Тем временем нам пора было продолжать путь. Тем более что хозяевам мы доставляли дополнительное беспокойство:
– Да что ж такое, опять все стоят на линии поражения, – хлопотал вокруг нас замкомандира отряда и чуть не за руку уводил под пригорок.
…Снова дорога. И тот самый бензовоз, развернутый поперек. Большими белыми буквами на нем выведено: «Добро пожаловать в Новороссию»…
На следующее утро мы узнали, что на другой позиции у того же поселка Чернухино тоже были ребята, знакомые нам еще по Георгиевскому батальону. От них мы и узнали, что «самое тихое за несколько дней время» закончилось мощным артобстрелом и попыткой прорыва. Узнали, что среди «георгиевцев» восемь раненых и что в подразделении Узбека тоже есть потери, но вот ранеными или убитыми – на момент нашего отъезда точных данных еще не было…
…Чернухино ополченцы все же отстояли. Только бы все были живы.
