Главное — сохранить мир

С 22 июня 1941 года начался долгий, тяжелый, самоотверженный, праведный путь нашего народа к Победе, которая убедила даже наших тогдашних временных американских союзников, что Россию военной агрессией не победить, что одолеть ее можно, только расколов изнутри... Чем они и продолжают до сих заниматься (попытками раскола и политического раскачивания)— с опорой на отдельных представителей российской оппозиции. Заявления этих представителей про возвращение Украине Крыма, про то, что Победа не наша, потому что воевали не мы, а деды, вызывают отторжение у большинства наших граждан, и в первую очередь — у ветеранов.

Проблемы есть, но нельзя не видеть хорошего

-  Да таких людей близко к власти подпускать нельзя, - говорит ветеран войны Николай Андреевич Бучков. - Посмотрите на то, что происходит на Украине после того, как власть там взяли такие вот лжепатриоты. А как идеологически подтачивали основы Советского Союза... Про то, наша или не наша Победа, тогда тоже было много желающих «петь» -  под американскую дудку. Я не спорю, что и тогда, и сейчас в нашей стране  много проблем. И на это власть должна обратить внимание. Законы должны работать. А вседозволенности, которая раздражает людей, быть не должно. Нарушило чадо высокопоставленного чиновника общепринятые нормы, проехало на дорогой машине по парковой зоне, как это было недавно в Москве,  пусть отец отвечает за его поступок своей должностью... И другой «золотой мальчик» показательно плевать на людей уже поостережется... Много над чем еще нужно работать. Но ведь и хорошего нельзя не замечать. Я был счастлив, когда произошло воссоединение с Крымом. Я очень рад, что нашим детям  и молодежи вернули гордость за свою страну, за ее Победу. Когда здоровье позволяет, я с удовольствием прихожу в школы, в вузы. Дети много вопросов задают, у них глаза светятся. А ученики 10-й школы даже домой ко мне приходят вместе с вожатой...

Да, ребятишкам интересно послушать историю ветерана, который был чуть старше их, когда ушел на фронт. А до того пришлось ему хлебнуть немало лиха... Николай был совсем маленьким, когда его семью из Саратовской области выслали в Южный Казахстан.  Условия были жуткие — жара, антисанитария, малярия. Мальчику было девять лет, когда от какой-то лихоманки, косившей людей в тех местах, умерла его мать. А через два года арестовали отца... И пацаненок в полной мере ощутил, что такое быть сыном «врага народа»... Отца, к слову, через четыре года выпустили — признали невиновным, только вот недолго он после тюрьмы прожил. Коля так и рос в детском доме. Но никогда он не переносил трагедию своей семьи на понятие Родина. Даже через много лет, когда много писали и говорили о репрессиях, Николай Андреевич избегал разговоров об этом. Он понимал, что многие  посочувствуют совершенно искренне, но не хотелось, чтобы нашелся какой-нибудь радетель за демократию, который его воспоминания использует для набора политических очков. 

История кавалериста

Когда началась война, Коля искренне жалел о своем возрасте и малом росте. Ему хотелось бить фашистов, защищать Родину. Но потом как раз его «метр с кепкой» оказался одним из решающих факторов, когда в ноябре 1943-го в детдом пришел военком. Воспитанники были выстроены в ряд. Звучали короткие вопросы и короткие ответы. Дошла очередь и до Николая.

-  Возраст?

-  Семнадцать.

-  Рост?

-  151.

Отобрали нескольких ребят для службы... в кавалерии.

-   Дяденька, - обратился Коля к военкому совсем не по уставу. - Можно меня лучше в пехоту... Я лошадей боюсь...

Суровый военком даже рассмеялся.

-  Ничего, - похлопал он парнишку по плечу, - освоишься.

Николай освоился, когда понял, насколько это умное и преданное животное — лошадь. Кони в бою не раз бойцам жизнь спасали — могли даже лечь рядом с раненым, чтобы он мог как-то взобраться на седло, и вынести из-под огня...

Но бои были еще впереди. А поначалу была Алма-Ата. Там стояли запасные полки. Там же мальчишки постигали азы армейской службы. Занимались боевой и строевой подготовкой, учились обращаться с оружием, ухаживать за лошадьми. Скоро новобранец Бучков был с ними на «ты», расчесывал, массировал, носил овес и сено с солью, даже жертвовал кусочки драгоценного сахара, который в довольствие лошадей не входил, но они его очень любили. Бывало, скормишь коню один кусок, а  он нагибается, вытягивает шею и мордой в карман тычется:  мол, дай еще...

Весной 1944-го Николай Бучков был уже на Украине под Изяславлем, который до 1939 года был пограничным городом. Парень был зачислен в 1-й отдельный гвардейский учебный  дивизион. Ключевое слово — учебный. Бойцы, кроме всего прочего, учили несколько языков: немецкий, английский, мадьярский. Оказывается, их готовили в том числе и для заброски в тыл врага. Некоторые ребята не вернулись с таких заданий. Николаю не пришлось поработать во вражеском тылу. Но боевое крещение довелось пройти очень скоро.

Фронт продвигался на запад. На запад Украины. Кавалерия в войну относилась к войскам «быстрого реагирования» (стратегического назначения). Так  что даже в пунктах временной дислокации «поддерживали форму», проводили учения. Но там и без того обстановка требовала постоянной бдительности и боеготовности. Николай Андреевич говорит, что нигде — ни в Венгрии, ни в Румынии — впоследствии не было так тяжело, как там, на Западенщине. После перехода границы все было понятно — здесь мы, там — противник. Идут танки, потом — кавалерия. Здесь же противник мог ударить и с фланга, и с тыла. И, как правило, исподтишка.

Западенщина

Их дивизион базировался в Славуте. А эти места были вотчиной бандеровцев. Даже в караул бойцы  выходили по двое-трое. Ну иногда вместо третьего часового ставили нечто вроде манекена. Потому что часовых, если они стояли поодиночке, снимали, причем утягивали за собой в лес, там глумились и бросали. Сколько раз было, что бойцы шли по следу бандитов, видели их, но те словно растворялись среди деревьев.

Жители Славуты при этом к советским бойцам относились вроде бы неплохо. Некоторые даже радушно предлагали угощение в виде горячей картошки. Но приказом командования солдатам было категорически запрещено принимать какие-либо съестные подношения от местных. Случались отравления...

А вот каким образом «лесные братья» дематериализовывались в лесу, Николай Бучков понял именно во время первого своего боевого крещения. Они попали в засаду, можно сказать — в окружение, направляясь на учения. Бандиты дозор пропустили, а когда пошла основная группа, ударили по ней из всех стволов и с разных сторон.  Огонь был перекрестный и шквальный. Много ребят тогда полегло. Николаю повезло — его только царапнуло, правда, сильно зацепило его коня... Но он имел возможность пуститься в погоню, когда подоспела подмога.  И когда уже прочесывали лес, он понял, как получалось у бандеровцев исчезать с поля зрения в зоне прямой видимости. Первую группу солдаты нашли по дымку, который стелился вдоль земли. Потом, когда все было кончено, Николай осмотрел это подземное пристанище «лесных братьев». Лежанки в два яруса, печка, даже картошка еще не остыла. Оборудованная была берлога. И таких в этих лесах под Славутой было много.

Были еще вылазки бандеровцев, были обстрелы. Там же Николай получил и первую контузию...

Какая оппозиция, такие у нее и защитники

Те места он запомнил на всю жизнь. Особенно часто вспоминал, когда смотрел сюжеты о происходящем на майдане. Он уже тогда понял, что в Украине произошла катастрофа. Если идущие к власти кооперируются с теми, кто поднимает на щит Бандеру и бесчинствует почище «лесных братьев» военной поры, то они не остановятся ни перед чем. Что и подтвердили впоследствии и массовое сожжение людей в Одессе, и обстрелы городов Донбасса...

-  А у нашей оппозиции среди нынешних бандеровцев есть сторонники, - заметила я. - Вот и 12 июня на митинг в защиту Навального в Киеве вышли пятьдесят дюжих хлопцев в майках с «ликом» Степана Бандеры. Все они  воевали в так называемых добровольческих батальонах, отличающихся особой жестокостью и звероподобным рвением в уничтожении «сепаратистов».

Николай Андреевич только кивнул головой: мол, какая оппозиция, такие у нее и защитники.

-  А советник украинского министра внутренних дел Авакова по фамилии Кива, известный, кроме личного участия в карательных акциях на Донбассе еще и фактами передачи данных о согражданах на сайт «Миротворец», выразил надежду, что Навальный сможет устроить в России майдан.

-  Ну надеяться они могут на что угодно,- говорит Николай Андреевич. - Не будет в России никакого майдана. Хоть я и далек от политики, но все же встречаюсь с людьми, вижу молодежь. Они хорошие ребята, они делятся планами, они видят свое будущее в России. Им бы только побольше спортивных секций бесплатных — не у всех же родители могут за них заплатить. И в патриотическом воспитании сейчас развивается работа, а надо еще больше делать. Это важно.  Почему дети с таким интересом слушают наши воспоминания о войне — потому что им хочется знать  историю своей страны. Они хотят ею гордиться. И гордятся.

Ставрополь стал мне родным

Да, Николаю Андреевичу есть что рассказать любознательным школьникам и студентам. О Венгрии, где он много общался с мадьярами: вот где пригодилось знание языка, о Румынии... О том, как возвращали в Союз чистокровных лошадей, некогда угнанных с наших конезаводов оккупантами. Как потом, уже после войны, служил в Ростове, а потом — в Ставрополе - в составе 42-го гвардейского кавалерийского полка, штаб которого находился на нынешней улице Морозова. Как, уволившись в 1950-м в запас, лихой кавалерист  выбрал совсем невоенную профессию, к которой его всегда тянуло: стал часовых дел мастером. А потом и заведовал главной в Ставрополе часовой мастерской на проспекте Карла Маркса. Работать приходилось подчас по 12 часов в сутки. Но он никогда не боялся работы. Она была ему только в радость. Наш герой и сейчас, в 90 с гаком, считает, что движение — это жизнь. Потому и работает так активно в городском Совете ветеранов. Тем более что работать при такой поддержке власти — одно удовольствие.

-  Андрей Хасанович Джатдоев, - говорит ветеран, - к нам очень трепетно относится. Всегда поинтересуется, что со здоровьем, не надо ли чем помочь. С таким же теплом и любовью он относится к Ставрополю. И ведь город преображается, растет... Вот пусть и дальше расцветает и хорошеет наш Ставрополь. Мне он тоже уже родной — я 70 лет здесь прожил. Главное — сохранить мир и покой в нашем с вами городе.