Мысли вслух о прошлом и будущем

1 июня Вениамину Вениаминовичу Госданкеру исполнилось 90 лет

По традиции в публикациях, посвященных юбилеям, о виновниках торжества рассказывают журналисты. О старейшем в крае музейщике заслуженном работнике культуры России Вениамине Госданкере наша газета писала уже не раз. Мы рассказывали о его трудном детстве, блокадной юности, о его участии в Великой Отечественной войне, о том, как он, ленинградец, приехал в Ставрополь и долгие годы работал директором одного из крупнейших в регионе музеев...

Сегодня случай особый, поэтому мы решили дать слово самому юбиляру. Тем более что Вениамин Вениаминович сам отменный рассказчик.

О «милых старичках» и героическом прошлом

Помню, я только приехал в Ставрополь и еще многого не знал. Было это в 1951 году. Маленький провинциальный городок, тишина, редкий проезжающий автобус, бабушки, торгующие семечками и самодельными конфетами. Город мне показался сказочным, легким, южным Эльдорадо: тепло, уютно, никакой суеты после Ленинграда, после службы послевоенной в Белоруссии, после всевозможных трудностей, беды, трагедии блокады, болезней… Я увидел, что есть ещё в живых старые гимназические учителя и бывшие крепкие мужики-крестьяне, которых называли кулаками и репрессировали. Я видел вчерашних фронтовиков: измученных, одноногих, больных, израненных... Я как музейщик знал многих. Какие светлые люди были! Они ещё донашивали после войны свои кители, армейские шаровары, кирзовые сапоги, старые шинели. У них и в мыслях не было рассуждать о богатстве, о машинах, новой технике, о шикарных квартирах…

Интересные люди жили в Ставрополе. Я застал участников революции 1905 года. Они были ещё не очень старые. Я помню участников революции 1917 года, они собирались в музее, рассказывали о Первой конной армии. У нас бывали дочери Георгия Константиновича Праве, внучка знаменитого переводчика «Капитала» Елена Бруновна Лопатина. Мы общались с выдающимся врачом Тиграном Ивановичем Богдановым. Его уважал весь город. В Первую мировую он служил в Самурском полку вместе с Риммой Ивановой, был военным врачом, как её брат Владимир Михайлович.

Удивительные люди! Кавалер четырёх Георгиевских крестов генерал Василий Иванович Книга рассказывал, как в Могилёве его и донского казака Кузьму Крючкова принимал Николай II. Царь обнял за плечи, поклонился и сказал: «Три дня вам отдыха и гуляния. Отдохните хоть немножко, герои вы наши».

Доваторец Фёдор Григорьевич Синенко. Казалось бы, что в нём такого? Бывший бухгалтер. И вдруг узнаешь, что он пел в хоре Шаляпина, подарил музею подлинную фотографию с подписью Фёдора Ивановича. Когда шел призыв в доваторскую дивизию, этот тихий интеллигент в свои 53 года вдруг пришел в военкомат и сказал: «Прошу меня отправить на фронт». И дошел до Эльбы.

В эти дни будет уместно сказать о моих сверстниках, милых старичках, очень светлых, не стареющих душой людях, которых не коснулась сегодняшняя порча временем. Они ещё сохранили светлую, наивную веру в то, что хороших людей больше, чем плохих. Особенно мои близкие товарищи и знакомые, связанные с музейным делом, с библиотеками, в общем, с культурой. Эти люди, много повидавшие на своём веку, во всяком случае, не топают по прошлому и не иронизируют по поводу трудных сторон нашей сегодняшней жизни. Это объединяет меня с ними.

«Звёздный час» водовозной бочки

После службы в армии, когда я приехал в Ставрополь, сначала служил старшим командиром-инструктором в ДОСААФ. Позже, работая в музее, я обращался за помощью к своим старым товарищам - полковникам. Так, благодаря им в музее появился станковый пулемет, а потом доваторцы откуда-то из колхоза в Карачаево-Черкесии привезли тачанку. Мы поставили пулемет на тачанку, которая олицетворяла героический путь Красной Армии в период Гражданской войны. Так создавался образ «незамутненной героики». Это потом мы основательно почувствовали, насколько однобоко представлена правда о революции, о войне, мы поняли, что истории нельзя мстить, её нужно знать. Во всяком случае, появилась тяга ближе познакомиться с интересными людьми края. Тысячи имен, профессорские квартиры и обыкновенные коммуналки артистов, колхозное поле и маленький столик, за которым работники обедали летом во время жатвы. Мы ездили по горячим следам событий и привозили в музей новые экспонаты. Мы понимали, что рано или поздно они станут уникальными. И они таковыми стали.

Как-то один из выдающихся крестьянских руководителей, председатель колхоза «Коммунистический маяк» Герой Социалистического Труда Андрей Васильевич Чухно сказал мне: «Я не знаю, что такое хронология, но, может быть, вам отдать водовозную бочку?». В колхозе она действительно больше была не нужна, потому что в засушливую степь пришла вода. И вот эту водовозную бочку на телеге привезли к нам в музей. Сейчас она находится в экспозиции. И я обратил внимание на последней «Ночи в музее», что молодежь смотрит на такие экспонаты другими глазами. Перед ними открывается не мир утонченной техники, динамизма, компьютерного сумасшествия, а мир людей, которые радовались малому, жили скромно, умели за тарелкой винегрета и добытой с трудом селедки петь песни…

Раритеты и приметы времени

Сегодня, мне думается, надо больше говорить о наших предшественниках, музейных сотрудниках, тех, кто помогал музею. Как ни вспомнить добрым словом Григория Дмитриевича Краснова, который в 1958 году принял меня на работу своим заместителем по научной части. В 60-е годы директором краеведческого музея был ещё один фронтовик, участник обороны Ленинграда Георгий Васильевич Орлов...

В 1962 году из Георгиевского карьера позвонили, сообщили, что нашли «какие-то кости». Это был первый южный слон. Бульдозерист Гузеев мог, конечно, потерять в зарплате, но остановился, видимо, было чутье. И вот, мы поехали. Что я понимал в этих костях? Анны Константиновны Швырёвой в музее еще не было. Решили находку привезти в Ставрополь, а потом позвать специалистов. Как привезти? В музее - машина «полуторка» и телега. Помог тогда Герой Советского Союза Флавиан Владимирович Рысевец. Светлая душа, авторитетный человек, танкист, очень много возился с детьми, помогал делать им модели танков. Потом мы связались с зоологическим институтом академии наук. Приехал Вадим Евгеньевич Гарутт, известнейший палеонтолог. Вокруг южного слона появились связи и контакты с палеонтологами, зоологами. Я помню, писал об этой уникальной находке заметку в журнал «Огонёк»...

То, что уже ушло в прошлое, в музее ой как пригодится. Старушечка Акулина Поликарповна принесла в музей гармошку: «Вася мой был любитель, а это память от него». Совсем как по Твардовскому. Такая публицистичность показа экспонатов сегодня рождает какое-то трогательное уважение к прошлому. Из «Ставропольской правды» и «Молодого ленинца» мы забирали фотографии, которые шли в корзину. А теперь это редчайшие фотографии 60-70-х годов: колхозные, производственные, общественно-политические, связанные с нашими вождями, с историей дипломатии, хрущевский период. Разумеется, и то, что называется периодом репрессий. И многие вещи заслуженных людей, которые долго лежали под спудом, теперь выставлены. Музейщики на историю смотрят с точки зрения конкретной, персональной истории.

Весной в музее открылась выставка ко Дню Победы «Равнение на боевое знамя», великолепная экспозиция. Собранные много лет назад экспонаты заговорили по-новому. Я радовался, что следующая поросль музейных работников в какой-то степени принимает то, что было сделано до них.

«Уходящая натура»

Сейчас многих испортила борьба за деньги. Раньше разница между чиновниками или, как говорили, «ответственными работниками», партийными вождями и простыми людьми, конечно, была, но не настолько парадоксальной, бросающейся в глаза. Да, они получали квартиры быстрее, их жалование было больше, они могли проще решать свои вопросы. Но и пойти в райком партии поплакаться по поводу несправедливости было значительно легче. С другой стороны, люди радовались немногому: кто-то был в командировке в Москве – привез масла, коробку конфет добыл. Конечно, никто не голодал, люди трудились, край обеспеченный, сельскохозяйственный.

Мне кажется, ушла какая-то простота взаимоотношений. Стало не очень комфортно делиться своими секретами. Раньше было проще приходить в гости и не задумываться о том, как воспримут твой приход. Считалось неприличным хвалиться своим достатком, было как-то неудобно говорить о своем особом положении на работе и о том, что тебе что-то полагается, а другим нет. Сегодня, как мне кажется, нравственная атмосфера в обществе стала хуже.

О вечных ценностях, своей стране и тихих троечниках

Если говорить о вечных ценностях, то это в первую очередь - гордость за свою страну, за Россию. Особенно, когда произошло возвращение Крыма. Гордость, несмотря на то, что мы отстали по многим техническим вопросам. Россия - это моя страна, с её недостатками, трудностями, алкоголизмом, перегибами, троечниками. Я не люблю троечников. Нет, не тех, которые в школе учатся. А тех, что по жизни такие. Троечники - они же ведь никакие, на никаком фоне. К ним не придерёшься, вроде бы, всё правильно, но ни грамма самокритики. И, не дай бог, когда троечник занимает значительное положение... Люблю технарей. Хороший слесарь, если он не хам, вызывает у меня восторг. Потому что, если не будет слесарей, простых рабочих, что вообще будет?..

Во всяком случае, меня раздражает, когда начинаются ехидные замечания по поводу каждого просчета и выискивание негативных фактов. Я лично никогда бы не поехал жить, к примеру, в Израиль, хотя, у меня там есть родственники.

Сейчас, когда закончились дни яркого празднования Великой Победы, произошло замеченное всеми, особенно моими сверстниками, пробуждение национального достоинства. Тот факт, что можно было видеть на улицах городов людей, несущих фотографии своих родных в «Бессмертном полку», говорит о многом. Это великое единение. Еще мы не осознали, что произошло в эти дни.